Еду-еду вчера в электричке, читаю Инчакова, никого не трогаю… И тут мужчина справа тихонько касается моего плеча:
- Девушка, извините, а можно поинтересоваться?
Я молча кивнула.
- Девушка, а вы что читаете? Я просто смотрю, у вас книжка такая старая… А кто автор?
- Валентин Инчаков.
- А о чем книга?
- ЭЭэ… о судьбе человека. Нелегкой.
- Так приятно на вас смотреть, сейчас молодежь мало читает. Вот в вашем возрасте, 18-19, так редко можно увидеть кого-то с книгой. К тому же с такой старой.
Я улыбаюсь, киваю… А он еще пять минут продолжает описывать, как замечательно, что еще есть люди читающие, что я молодец, что я наверняка учусь на филфаке и определенно отличница, что он рад за меня и уверен, что мир не катится в тар-тарары, пока есть такие люди. Потом, разумеется, рассказал о своей судьбе: жене, детях, доме, Чечне… А потом пора было выходить.
Я искренне верила, что легко отделалась, но не тут-то было. В троллейбусе он снова подсел ко мне. Я закатила глаза и отвернулась к окну, но он продолжал приставать.
- Девушка, а можно узнать ваше имя?
- Даша.
- Клёвое имя. А ты в общежитии живешь?
- Нет, я владимирская.
- А куда ездила? На дачу?
- Да.
- Молодец.
Благо, ему нужно было выходить на Осипенко. Он снова повторил, что я молодец и сказал: «Может, еще увидимся».
Я выдохнула, взмолившись «Хоть бы нет».
Впрочем, не могу сказать, что мне не было приятно. 18-летняя студентка-отличница с книгой в руках…
А не 23-летняя тетя, опечаленная рутиной и мечтающая о горячей ванне.
- Девушка, извините, а можно поинтересоваться?
Я молча кивнула.
- Девушка, а вы что читаете? Я просто смотрю, у вас книжка такая старая… А кто автор?
- Валентин Инчаков.
- А о чем книга?
- ЭЭэ… о судьбе человека. Нелегкой.
- Так приятно на вас смотреть, сейчас молодежь мало читает. Вот в вашем возрасте, 18-19, так редко можно увидеть кого-то с книгой. К тому же с такой старой.
Я улыбаюсь, киваю… А он еще пять минут продолжает описывать, как замечательно, что еще есть люди читающие, что я молодец, что я наверняка учусь на филфаке и определенно отличница, что он рад за меня и уверен, что мир не катится в тар-тарары, пока есть такие люди. Потом, разумеется, рассказал о своей судьбе: жене, детях, доме, Чечне… А потом пора было выходить.
Я искренне верила, что легко отделалась, но не тут-то было. В троллейбусе он снова подсел ко мне. Я закатила глаза и отвернулась к окну, но он продолжал приставать.
- Девушка, а можно узнать ваше имя?
- Даша.
- Клёвое имя. А ты в общежитии живешь?
- Нет, я владимирская.
- А куда ездила? На дачу?
- Да.
- Молодец.
Благо, ему нужно было выходить на Осипенко. Он снова повторил, что я молодец и сказал: «Может, еще увидимся».
Я выдохнула, взмолившись «Хоть бы нет».
Впрочем, не могу сказать, что мне не было приятно. 18-летняя студентка-отличница с книгой в руках…
А не 23-летняя тетя, опечаленная рутиной и мечтающая о горячей ванне.